Мифология в контексте мифологики

Мифологическое экспериментирование

После встречи консультантов 29-го января по Мифодизайну управления, на которой я понял, что есть, по крайней мере две возможности разворачивания семинара:

1) Как начиналась подготовка к семинару: из исследования локальных точек культурных прецедентов - театр, язык и речь, традиция, мифы древней Греции, мода, “совковое” общественное сознание и т.д.;

2) По которому мы пошли: из сборки тем и проблем феноменально представленных участниками семинара, с последующим их содержательным углублением и пересечением для возможного стягивания и втягивания в аттрактор и конструирования (может точнее, феноменального проектирования?), я по привычке (физик-теоретик все-таки, хоть и в далеком прошлом) стал проверять возможные стратегии разворачивания семинара на необходимость и достаточность. Отвечая на вопрос “Что с ЭТИМ (мифом) можно вообще делать?”, нашел еще некоторые варианты.

3) Играть. Точно так же как это делают толкинисты или поклонники варяжских мифов: отъехать вместе подальше от Москвы, организовать наше проживание, образ и уклад жизни как в каком-нибудь культурном мифе описано, погрузиться в него, понять и освоить изнутри, а затем, заполучив опыт совместного проживания, при рефлексивном выходе из общего мифа построить технологии мифодизайна. Это, наверное, можно будет сделать, так как у нас “срастется” общее поле смыслов. Но этот новый миф-то будет пока только наш, “консультантский”, нужны будут к нему еще и технологии трансляции.

4) Транслировать. С учетом всех упомянутых на первом семинаре “социализаций”, “интериоризаций”, “экстериоризаций” и других прибамбасов надевания ведра. Ведь это и есть наша итоговая задача мифодизайна управления: миф отловить, переиначить и “втюхать” назад.

Тогда я набрался окаянства сделать эксперимент на себе (приглашая к нему всех желающих). Так как свой собственный миф у меня есть, то попытаться транслировать его другим в разных формах. Так как народ у нас собрался грамотный, рефлексивный, его на мякине не проведешь, - не у пронькиных, то любые нюансы “втюхивания” будут тут же отслежены и безжалостно публично предъявлены. Чего нам и надо - на ошибках может быть чему-то и научимся. По итогам этого предъявления, отнесения, критики мета-мифа я мог бы сделать сообщение на семинаре, анализируя уже не отнесение к содержанию, и не ошибки и неудачи трансляции, а третий слой “гипертекста” - возможные способы трансляции “отдизайненного” мифа.

То есть ниже я начну разворачивать содержание для коллег-консультантов, не для того, чтобы претендовать на предельную онтологию, придавая ей статус существования, а только для того, чтобы на третьем шаге, после отзывов, отрефлектировать реальные проблемы трансляции мифодизайна. Если, конечно, удастся, так как в одиночку, изнутри мифа сделать это принципиально невозможно. На этом замолкаю об эксперименте, как об “искусственном” и начинаю вещать “естественным” образом.

Методология: востребованность предельной онтологии

1.1. Что-то висит в воздухе на пороге третьего тысячелетия: “милениум”, смена парадигмы, “новое мышление” - предгрозово напряжена сама атмосфера ожидания и хочется верить, что вот-вот сверкнет молния и польется дождь Идей. “Первоначальная капелька” ожидаемой Идеи должна быть проста, соразмерна тысячелетним ожиданием. И, чтобы стать достоянием каждого жаждущего, быть “оче-видна”, то есть зрима (визуализирована), не должна требовать дополнительных доказательств, а только безотчетного до-верия и веры, обращенной в новый цивилизационный Миф, обеспечивающий онтологическую устойчивость в условиях переходной эпохи хаоса. Она должна голографически содержать во всех контекстах своего онтогенеза филогенез всех предыдущих представлений, быть неотчуждаема ими и открыта любым интерпретациям и переинтерпретациям.

Вот только где искать эту несуществующую пока Пра-Идею? Таких “мест” не так уж и много. Древние философы издавна задавались вопросом “Существует ли то, чего не существует?”. Одни говорили, все уже есть в мировой культуре, так как “новое - это хорошо забытое (и переосмысленное) старое, возможно Это скрыто в семантике самого языка и речи. Другие обращались к внутреннему духовному миру человека, в котором заключен образ и подобие настоящего, прошедшего и будущего и предполагали, что Это существует потенциально (как неоткрытые еще пока элементы таблицы Менделеева, и чтобы сделать их актуальными необходима жизненная энергия которая как и новая Истина рождается в споре и может быть только построены совместными усилиями. Четвертые ругали рационалистов и возлагали надежды естественный ход событий, раньше или позже необходимо приводящий к саморождению необходимых идей, представлений, законов, норм и т.д.

Пятые полагали в качестве предельного аргумента самого себя, в последнем рывке, уходя от всяческих разговоров, обсуждений, диспутов, коммуникаций, совершали поступок, поднимались на Голгофу или как Корчак шли вместе с учениками в газовую камеру.

Существует ли еще какой-то вариант ухода от изреченных, и этим превращенных и извращенных слов - Сенека утверждает, что изреченное слово - есть ложь, менее категоричен Декарт, предлагающий уточнить значение каждого слова, чтобы избегнуть половины (и только!) заблуждений. Вернуть слову его истинный смысл призывает Конфуций. Может быть, легче обратиться к некому универсальному словарю, типа Р. Хабарда, узнать, выучить и запомнить готовое точное значение - “определение”, “дефиницию”?.

Вряд ли, это поможет, так как в динамике самоорганизации и саморазвития любом контуре “внешнее” так же формирует “внутреннее”, как и “внутреннее” - “внешнее”. Многолетний спор Выготского и Пиаже о приоритетах экстериоризации или интериоризации сменился сегодня пафосом их паритетности и дополнительности.

1.2. Теперь уже вряд ли можно узнать, что Выготский имел ввиду, когда писал о “фигурах мышления”. Но можно предположить, что безмолвие и молчание фигур может стать одним из намеков на источники появления тех или иных предельных онтологий. Фигуры не спорят - они или есть, или их нет. О “круглом квадрате” можно сколь угодно долго дискутировать, и даже переживать его, - “над вымыслом слезами обольюсь”, только, (также как и “оранжевый плач” или “глокую куздру”), его нельзя воплотить как общую для всех (не метафорическую) реальность, как норму для всех, потому что это противоречит топологии нашего реального физического пространства. Пространства, из которого мы сами и сотканы, но представления о котором всегда неполны, и постоянно нами же самими из нашего опыта взаимодействия внутреннего и внешнего мира, дополняются и изменяются, самоорганизуются так же как младенец, о котором О. Мандельштам пишет:

Он опыт из лопота лепит
И лепет из опыта пьет

Да что там слова. Возьмем одну из самых “устойчивых” наук - математику. Кронекер утверждал, что числа не управляют миром, но показывают, как мир управляется. В геометрии аксиомы пространства еще с Евклида создавались из опыта и опровергались путем построения новых типов пространств: “две параллельные прямые не пересекаются”, “сумма углов треугольника равна 180 градусам” - Лобачевский и Риман обнаружили что это совсем не так для искривленных поверхностей, норму истинности пришлось пересматривать.

“Задавая саму норму (масштаб, инструментарий, средство измерения, процедуру) можно точно определить длину, площадь, объем фигуры”. И эта аксиома потерпела крах, когда в 30-х годах были обнаружены фигуры (которые и объектами-то назвать “язык не поднимается”, скорее это разворачивающиеся “объекто-процессы”) - “фракталы”, длина и площадь которых зависели от нормы измерения, которую задает сам измеряющий субъект.

В квантовой физике обнаружилось, что электрон по-разному “ведет себя” в зависимости от наличия или отсутствия наблюдателя, задающего ортогонально нормированный базис и относящегося к ситуации из этих рамок.

Все более явно стало прослеживаться не дихотомическое противостояние, а тройственное взаимодействие “объекта-субъекта-процесса”.

Еще Галилей понял, что находясь в замкнутой системе (я бы сказал “в одной позиции”) невозможно механическими средствами определить движешься ты или покоишься. Обобщая его Эйнштейн сформулировал принцип эквивалентности: в замкнутой системе невозможно никакими физико-химическими средствами установить находишься ты в поле тяготения или же движешься ускоренно. Рассматривая схему взаимодействия “объект-субъект-процесс” (рис.1) легко видеть, что в замкнутой системе (из одной позиции) невозможно понять происходят изменения в объекте (процессе) сами по себе, или это изменяется мое отношение к ним. Более того, неизвестно, возникли эти изменения вследствие моей активности, или я сам (мой хронотоп) изменился под их воздействием и как следствие, я поменял свое отношение. “Собака, кусающая себя за хвост”. Такой тотальный релятивизм, будучи банальной тавтологией “все связано со всем”, вряд ли может кого-то удовлетворить из физиков.

1.3. Точно как и многих лингвистов раздражает тезис В.В. Налимова, что нельзя утверждать, что мы знаем все значения данного слова и не существует контекстов, в которых это слово приобрело бы иной смысл. В поисках устойчивых инвариантов (“параметров порядка” по Хакену), чтобы самим не стать заложниками коммуникации, попробуем перейти от многословия к молчаливым жестам (кивкам и пожиманию плечами) соответствующим словам ДА, НЕТ, ВОЗМОЖНО, как ответам на явный или неявный вопрос, связанный с отношением истинности высказывания в коммуникации.

Норма истинности возникает в соответствии с социокультурным опытом коммуникантов, их способностью к интерпретации высказываний, особенностями ситуации коммуникации и отношениями с описываемой реальностью. Осмысленное применение свойства “быть истинным” возможно только тогда, когда появление высказывания влечет за собой в явном или неявном виде постановку вопроса о причинах и основаниях его истинности. Это, в свою очередь, требует, на наш взгляд, сопоставления с нормой как с замкнутым контуром, разграничивающим истинные и неистинные высказывания в пространстве смыслов и значений.

В ситуации коммуникации возникает уже производное отношение норм говорящего и норм слушающего. Типология их взаимодействия в ситуации коммуникации может быть описана с помощью кругов Эйлера.

В самом общем случае нормы коммуникантов могут не покрывать полностью пространство ситуации коммуникации. Тогда нормы разграничивают ее на три области (рис. 2): 1- нормы совпадают полностью, 2 - область, в которой нормы не совпадают и 3 - область, в которой нормы не могут быть сопоставлены в границах данной коммуникативной ситуации.

В первой области (1), где нормы совпадают, вопрос об истинности говорящий и слушающий решают одинаково.

Во второй области (2) вопрос об истинности порождает дискуссию и спор в коммуникации, поскольку коммуниканты отвечают на него по разному, каждый исходя из собственных несовместимых в рамках данной коммуникации норм.

В третьей области (3) нормы принципиально не могут быть сопоставлены в границах данной коммуникативной ситуации: не присутствует объект обсуждения, так как у коммуникантов нет общего опыта реального взаимодействия с объектом или/и нет норм отношений между высказыванием и объектом.

Таким образом, остальные варианты кругов Эйлера являются частными случаями вышеприведенной схемы и, с нашей точки зрения, описывают возможные варианты отношения норм в коммуникативной ситуации.

Кругами Эйлера не описывается случай, когда коммуниканты не удерживают границы коммуникативной ситуации.

1.4. Таким образом, из молчащего бытия фигур (кругов Эйлера) может быть извлечена типология коммуникативных ситуаций, и линейно выстроена по размерности логик ее пространства:

размерность 0 - границы коммуникации не удерживаются, все обсуждается без логических оснований, в теле мифа “здравого смысла”;

размерность 1 - обе нормы совпали (первая покрыла другую, или вторая “пристроилась снизу” к первой без возражений, ситуация с одномерной логкой - только ДА;

размерность 2 - разногласия и противоречия норм устойчиво и принципиально удерживаются в своих границах, логика “исключенного третьего” и разделяющего союза “или”, или ДА, или НЕТ, третьего не дано.

размерность 3 - логика “включенного третьего”, возникающая при удержании всех трех пространств: ДА, НЕТ, ВОЗМОЖНО. За счет возможных валентных связей устанавливается кооперация и достигается консенсус.

Размерность 4 и более - при увеличении удерживаемых разных норм, возникает все более сложная картинка, в пределе приводящая к известному тезису “все связано со всем”, далее к шизофрении неудержания деталей, смазанной картинке, образу, эйдосу, переходу в новый миф.

1.5. От логик субъекта, удерживая триединство “суъект-процесс-объект”, попробуем перейти к соответствующей типологии процессов.

В качестве мета-процессов, адекватных принятым различениям логик, можно обозначить и поименовать (суть “быть” - есть Имя иметь), соответственно:

существование в мифе, как целостный жизненный процесс с неотрефлексированными нормами и не нуждающийся во введении границ и различений;

функционирование, как процесс воспроизводства существующих норм, заданных вне пространственно-временных рамок ситуативного контекста;

развитие, как процесс ломки норм и стереотипов за счет сознательного искусственного удержания и столкновения конкурирующих норм для “победы” одной из них;

становление как процесс согласования норм и баланса интересов, появления за счет валентных связей “возможно” кооперации и создания новых конвенциональных норм;

творчество - в процессе которого превалируют авторские нормы, не требующие согласований и доходящие до абсурда и шизофрении с точки зрения других процессов.

Над этими пятью базовыми мета-процессами и стоящими за нимиспецифическими логиками и нормами, “парит” мета-управление процессами в собственного качестве средства использующее “мифодизайн”.

1.6. Представляемый человеком мир, по словам известного философа Полани, как та собака, которой говорят - “иди сюда”, и она идет, говорят - “иди отсюда”, и она уходит, требуют: “иди сюда, уходя отсюда” и он ухитряется вывернуться и таким образом. Но в этих требованиях уже имманентно скрыт опыт, накопленный говорящим человеком и всем человечеством.

В седьмой главе “Государства” Платон [3] приводит притчу “пещеры”: одинокий человек, прикованный с стене и обращенный к ней лицом, судит о мире по отблескам света и отзвукам слабо доносящихся голосов. К нему приходит некто и разбив цепи оков, он выводит его к центру пещеры, туда, где горит костер, и где собрались подобные ему люди. В своих дальнейших поисках он вместе со спутником обнаруживает выход на поверхность, но будучи временно ослепленным ярким солнечным светом, в ярости убивает проводника, который вывел его в новый мир и возвращается в миф пещеры.

Что могло бы произойти с точки зрения современного мировидения, если бы человек из мифа пещеры выждал, пока его зрение приспособится к необычному яркому освещению? Ему бы открылся многообразный мир плоской Земли со своим причудливым, но повторяющимся ландшафтом, путешествуя по которому он понял бы ее линейность в его отличие от замкнутого пространства пещеры внутри Земли.

Далее, в своем неуемном желании заглянуть за горизонт он мог бы с суши земли добраться до воды и моря и, качаясь на гребнях волн, наблюдая за постепенно исчезающим парусом корабля, уходящего за горизонт, обнаружить, что Земля - круглая, что можно “подсмотреть” что там за горизонтом, поднимаясь или “подпрыгивая” вверх, снова опускаясь вниз, на время утрачивая привычную опору и равновесие, но заглядывая мимолетно в будущее.

Устремление “вверх”, изобретение средств, позволяющих двигаться быстрее, приводит к тому, что человек, поднимется в воздух, оседлает ракету, приобретет первую космическую скорость, может стать спутником Земли. При этом ему откроется совершенно другая картина мира, всегда неполная за счет наличия “обратной стороны” и, возможно, изменяющаяся на каждом витке полета.

Наконец, преодолев все преграды, Человек вырвется в пространство открытого Космоса, в котором не видно не только Земли, но и само Солнце - лишь одна из бесчисленных звезд, заполняющих темную пустоту мироздания.

Не в силах пережить зависания в абсолютной пустоте, хаосе и шизофрении одиночества, Человек вынужден “сворачивать”, ограничивать, замыкать свои представления, снова организуя для себя пещеру, на этот раз космическую.

Ситуация перехода от “впуклой” пещеры (0) к линеарной поверхности (1) земли, а затем к попыткам заглянуть за горизонт выпуклой искривляющейся поверхности планеты (2), дальнейшее обнаружение зависимости видения самой поверхности от изменении положения в пространстве-времени (3), зависание во вневременном шизофреническом хаосе вечности (4) и побег от него в новую пещеру (0^/) могут повторяться циклически в разных контекстах других предметностей, формируя соответствующим образом человеческое сознание, его мышление и нормы его логики.

0 - профиль мифа пещеры, в котором возможна любая логика “здравого смысла” данного мифа, в этом смысле “логика исключенного первого”.

1 - логика линейного воспроизводства норм, машинная, единожды “промышленная”, свойственная индустриальному обществу логика “исключенного второго”: только “ДА (или только “НЕТ”).

2- логика “исключенного третьего”: дихотомический выбор - или ДА, или НЕТ, классическая формальная логика с законом отрицания отрицания, дизъюнкцией, конъюнкцией, импликацией, правилами Де Морган.

3 - модальная тройственная логика “ДА”-“НЕТ-“ВОЗМОЖНО”.

4 - шизофренический хаос - бесконечнозначная континуальная логика: “все ВОЗМОЖНО”.

0^{/ -} логика “космической” пещеры существования в новом мифе.

Что-то уже знакомое проглядывает в выделении этих пяти пространств. Возникает соблазн соотнести нулевое пространство мифа пещеры с мета-процессом “существования”, первое, линеарное пространство воспроизводства с “функционированием”, второе пространство и логику проектирования с “развитием”, третье пространство и логику кооперации со “становлением”, четвертое с “Хаосом” шизофренического творчества.

Основанием для этого могло бы выступать также и различение древними кроме первозданного Хаоса, четырех стихий: Огня, Земли, Воды, Воздуха, того, что перекликается с выделением в науке различных фазовых состояний материи: поле в вакууме, плазма, твердое, жидкое и газообразное. Нечто намекающее на их связь с пятью типами пространств: Огнем пещерного мифа; плоской линеарной поверхностью Земли; с Водой и гребнями волн, позволяющих взлететь ввысь, заглядывая вперед и прогнозируя будущее; с Воздухом поддерживающим полет вокруг земли; с шизофренической пустотой и Хаосом открытого космоса.

При небольших изменениях ситуация “устойчиво качается” вокруг Мифа-1, - в ответ на изменения, и, как следствие возможную демифологизацию в точке А, включаются внутренние линейные механизмы функционирования, с отрицательной обратной связью, принудительно возвращающие ситуацию в “состояние мифологического” покоя. Так как , внутренние ресурсы одной доминанты ограничены, то раньше, или позже, изменения становятся необратимыми, амплитуда отклонений проходит “точку невозвращения Х” и ситуация “сваливается” в режим стагнации хаоса. Начинается “падение в пропасть” и, хотя в точке В уже появляется Пра-Идея, тем не менее ситуация (новая идея еще не стала движущей силой!) по инерции продолжает внешне ухудшаться, хотя внутренне уже идет процесс становления.

Реальные признаки “улучшения” возникают при прохождении точки С, после которой начинается процесс развития, который в точке D принимает вид “режима с обострением”. Далее, возникновение структур тормозит развитие, переводя его в нормальной функционирование в точке Е. Нормы, становясь традицией, образуют новый Миф-2, перед лицом которого любые изменения обмирают и замирают, время останавливается, прошлое и будущее отсутствуют, сливаясь в “стоящем”-настоящем, и ситуация повторяется заново, начиная с точки F.

Остановка в любой точке кривой приводит к закукливанию в очередной промежуточный миф и последующему неизбежному для одной доминанты спаду и новой стагнации. Для того чтобы ехать - нужно постоянно “крутить педали” изменений. Или менять велосипед на автомобиль.

В некотором отношении смена мета-процессов выступает как рождение, жизнь и смерь идеи и этапы ее возраста в данной ситуации. “Любая идея только в самом начале живет и властвует над умами людей, включая самых сильных и умных. Потом вера сменяется суеверием, поклонение - обрядами и все кончается лицемерием жрецов в их борьбе за сытую и праздную жизнь”, - так описывает этот циклический процесс Иван Ефремов в “Таис Афинской”.

Конечно, в реальной ситуации доминирует не одна идея, а множество идей с разными возрастами и разными темпоритмами их жизни. Есть идеи-“однодневки”, у которых время жизни от B до F измеряется минутами. Да и амплитуды овладения идеей “массами” в данной ситуации разные. Но для устойчивого развития управленцу и политику необходимо иметь под рукой идеи-доминанты с разными пульсоритмами и темпоритмами. “Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая - мерещится”.

В онтогенезе ситуации сборка всех мета-процессов в целостность могла бы выглядеть в виде “матрешки” с взаимопроникающими слоями, выстраивающимися в порядок в зависимости от самоопределения субъекта слоями.

Их можно различить в любой ситуации: были бы соответствующие глаза, как профессиональное средство, и желание или потребность различить. И при умении увидеть, схватить, перейти самостоятельно из одного слоя в другой, картина превращается в сеть, неограниченнную по числу возможных путей-траекторий движения, но конечную по числу возможных параметров порядка.

Впрочем, нужно отчетливо понимать, что все вышесказанное - всего лишь только еще один новый миф, как попытка “примирить” разные логики мышления.

1.8. Кроме схем, молчат и безмолвствуют еще и символы. Точка, направленная линия, замкнутый контур фигуры, разворачивающаяся спираль, пустое пространство - пять фигур имитирующих на плоскости (на экране мышления как осознания своего сознания?) - эти, (и только эти!!!) возможные инварианты представлений Сознания, Мышления, визуальной Логики как отражения физической топологии пространства в котором живем, действуем, общаемся, думаем и мыслим.

Объединяет их понятие “расстояния” (масштаба) в фазовом пространстве: при мысленном приближении к чему-то (объекту, субъекту, процессу, сложно организованному клубку взаимоувязанных нитей...) в рамке “пустого” пространства при изменении масштабности сначала возникает точка, затем фигура и ее фон (внешний и внутренний контур как целое), затем обрамляющие и заполняющие клубок линии, затем, при входе “вовнутрь” - только клубы, окружающий туман и атмосфера. Наконец, можно эту линейную последовательность приближения и изменения масштабности можно увидеть целиком, то есть перейти к целокупному видению всех этапов “путешествия” одновременно (рис.4): восточной медитации на точке, погружения в миф существования, его рационализации и выстраивания иерархии представлений с включенной или не включенной предельной точкой, линейного прогресса, герменевтического круга, размыкаемого в спираль развития, “пустого”, незаполненного пространства для неудержимого творчества и самовыражения.

1.9. Рамочные представления и хронотоп. Человеческая способность к творчеству переполнила ныне чашу возможностей для одновременного удержания и частностей и целостности как в сознании отдельных людей, так и групп. “Интернет там правит бал”. Информационный бум, взлетающий по экспоненте, грозит человеку полным хаосом непонимания ни самого себя, ни окружающего мира. Вследствие перегруженности назревает потребность разложить материал по полочкам, произвести с собственным сознанием примерно то, что сделали греки с египетской культурой после гибели александрийской библиотеки, составив каталоги ее текстов.

Одна из таких возможностей - введение пространственно-временных границ и рамок сознания, который разными авторами называется по-разному: хронотоп (Узнадзе, Мамардашвили), табло сознания (Щедровицкий, Лефевр) и т.д.

Исходя из вышеизложенных представлений о приоритете топологии физического пространства, можно, без ограничений общности, предположить выделение в любом замкнутом контуре границы (рамки, формы) , внутренней части (контента, содержания) и внешней - контекста, фона.

Попарно эти пять подходов, и соответствующих устройств хронотопов -несовместимы. Как и любая идеализация введенная типология подходов является формальной, так как в реальной практике общения, действий и осознания границы между подходами фрактально размыты и могут быть зафиксированы только на ограниченном отрезке взаимодействия участников ситуации. Тем не менее выделение подходов позволяет соорганизовать коммуникацию в группе непосредственного общения, когда отсутствует сам обсуждаемый объект.

Выход в целостном представлении об их непротиворечивости и построении связной циклической последовательности переходов, запуске мыслительного аттрактора стягивающего смыслы в отчетливую, внятную и членораздельную систему. Другими словами, пафос предлагаемых нами представлений не в создании новой типологии по новым основаниям, вместо или наряду с существующими, а в попытке преодоления “замкнутости”, без выпадения в “дурную бесконечность” редукции и рефлексивной возгонки, одновременном удержании конечного числа норм (предельных параметров порядка); построении циклического отношения между ними; в переходе от линеарных представлений в циклическим. В безуспешной попытке одновременности различения и обобщения, ухода от дихотомии и противопоставления редукции и многообразия, дискурса и метафоры; фигуры, фона и границы; в согласовании различных модальных логик и обретении возможности самостоятельно “прыгать” по пяти выделенным пространствам и процессам, управляя своим собственным сознанием и мышлением.

Быть может это позволит организовать коммуникацию для кооперации конкурирующих систем в условиях общей недостаточности ресурсов. Кооперация понимается как неотчуждаемый обмен продуктами активности между участниками ситуации, приводящий к синергетическим эффектам.

Идеология: построение тезауруса понятий

2.1. Прежде всего, хотелось бы отметить, слова не всегда употребляются людьми как понятия. Для большинства обывателей, обитателей мифа существования слова выступают как ярлыки, названия, клички, имена вещей, людей и идей. При встрече со словом, в этом случае первый (и последний!) эффект, - “а, вспомнил!”.

Для ситуации в которой отношения жестко нормированы и структурированы слова означиваются в контексте указания, распоряжения, приказа, выступают как дефиниции и определения (конструктивные, функциональные, операциональные, родо-видовые и т.д.), в зависимости от того каков ранг (начальник ставит задачи подчиненному) в административных отношениях занимают участники обсуждения.

Лишь в деятельностном подходе возникают позиции с соответствующими целями, средствами и способами и понятия, которые несут в себе обобщенный способ действия. Только в этом мета-процессе развития возможно проектирование как деятельность.

В процессе становления рамки слов размыты, но ровно настолько, чтобы понять, - мы не можем утверждать, что знаем все значения слов, и, будучи помещенном в иной контекст, оно (слово) не приобретет новое значение. Сетевое устройство приводит к тому, что появление в языке и речи нового слова может существенным образом изменить значение других категорий.

Авторские притязания поэтов и посягания людей искусства на слово ограничены инертностью смыслов. Даже великий Достоевский придумал в русском языке только одно единственное слово - “стушеваться”. Многочисленные попытки создания новояза не в счет - они затрагивают не язык и речь а профессиональный сленг определенных ограниченных сообществ. Другое дело политики и ученые, придающие уже существующим словам новое значение - “спутник”, “перестройка”...

2.2. Аналогичные рассуждения можно, используя введенную онтологию, провести и с типами человеческой активности. Для мифологического существования активность выступает в качестве “дела”, которое делают потому, что “так надо” и принято в традиции. В нормально функционирующей структуре административных отношений активность представлена в виде “работы” по выполнению должностных инструкций. Только в системе развивающихся социальных отношений, при наличии рефлексии, активность может принимать форму деятельности со всеми вытекающими последствиями. При коллективно распределенной активности очень трудно скоординировать совместные действия, так и возникает понятие “труда”. Творчество предстает как авторская форма самовыражения и самореализации.

Итогом понятийной работы может стать создание тезауруса, например такого, какой создали для себя (и только для себя!) после двух семинаров учителя и администрация одной из школ Крайнего Севера.

Система понятий в рамках базовых мета-процессов

4.4. Управленцы, в отличие от большинства “нормальных” людей, понимают, что говорить можно одно, думать другое, а делать третье. По большому счету, моя задача - построить некие общие “параллели и меридианы” для общей контурной карты Коммуникации, Мышления и Деятельности. Для муниципальных управляющих, хорошо понимающих, что такое твердая “руководящая” рука, приходится иногда телесно иллюстрировать различения и обобщения “на пальцах”, связывая вышеуказанные пять целей коммуникации с логикой мышления и позицией носителя этой логики.

Большой Палец ладони руки - логика тождественности совместного существования в общем социальном мифе - “Мы с тобой одной крови! Все вот так - на пять!”. В таком случае есть только МИФ между прошлым и будущим - “именно он называется жизнь”. Но солнце входит и заходит, резервы заканчиваются и Большой Палец, еще вчера оптимистично направленный вверх, неминуемо начинает переворачиваться вниз (как в финале боя гладиаторов). Царствует логика "здравого смысла" как отсутствие всякой осмысленной логики. Логика “исключенного первого”. Типичный ее представитель - обыватель как обитатель городской среды, сначала голосующий “за”, а потом бастующий и садящийся на рельсы.

Следующий Указательный Палец и соответствующая ему машинная (дидактическая, индустриальная, руководящая, промышленная...) логика воспроизводства норм и функционирования структур. “Так и только так. Упал - отжался! Паршивую овцу из стада вон!” Логика "Только ДА". Логика “исключенного второго”. Типичный представитель - бюрократ, чиновник, промышленник, технарь, хозяйственник.

Средний Палец (фаллически вертикально стоящий, все порождающий, и сам склонный к иерархии) - палец развития систем, связанный с конфликтами, разногласиями, противоречиями. Ему соответствует дихотомическая логика выбора и исключенного третьего: "или ДА, или НЕТ". Типичный представитель - деятель, предприниматель, оппозиционер, прогрессор, для которого пафос борьбы важнее всего.

Безымянный Палец (пока, безымянный, так как еще не созрела в общественном сознании подобная практика действия, то нет и соответствующего обозначающего русского слова) связан с тройственной логикой самоопределения "ДА-НЕТ-ВОЗМОЖНО", с логикой кооперации, консолидации, солидаризма, построенного не на идее соборности как сплочения против общего врага, не в борьбе и дружбе "против", а коллективно распределенной деятельности "за" и "для" в становящихся сетях. Не зря на нем носят обручальное кольцо. Позиция для нашего времени нетипичная, ее возможное имя-название - "социальная сваха", сшиватель, "оверлогер", “кооперант”.

Мизинец - символ шизофренического (иного не бывает!) свободного творчества (и интеллектуального одиночества в пустом пространстве). Логика бесконечнозначная - "ВСЕ ВОЗМОЖНО". Это - поэты, художники, демиурги, авторы...

Логики не бывают “плохие” или “хорошие”, дело в их соответствии ситуации. Что же лучше - “ковырять” в своем предмете муниципального управления одним Пальцем, или иметь полноценную Руку? Вопрос риторический. Вот только как научиться теперь этой рукой управлять в Коммуникации, Мышлении и Деятельности, чтобы Пальцы могли складываться в разные конфигурации от щепоти до кулака, а если надо, то и в кукиш? Теперь это - проблема участников. Ведь личное средство можно освоить только самостоятельно.

Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало...

Арсений Тарковский.