Деятельность, отчуждение, управление… – категориальный «пазл» антропогенеза
«Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее бы не мог он возразить; Хвалили все ответ замысловатый. Но, господа, забавный случай сей Другой пример на память мне приводит: Ведь каждый день пред нами солнце ходит, Однако ж прав упрямый Галилей». А.С. Пушкин. Движение. Альманах «Урания», 1826 г.
Ремарка
Следует предуведомить англоязычных читателей, в руки которых попадет настоящий журнал, что перевод заголовков статей лишь приблизительно отражает намерения русскоязычных авторов. Объемы понятий русскоязычного термина «деятельность» и англоязычного «activity» значительно различаются; в русском языке, например, существует еще термин «активность», гораздо более широкий, чем «деятельность».
Еще больший разнобой связан с термином «управление», который будет играть важную роль в настоящей статье. Специализация породила в науке об управлении и соответствующей практике ряд относительно независимых областей. Например – управление в технических, экономических, социальных, организационных, биологических системах. В англоязычной литературе наметились не вполне совпадающие с ними специфические области. Там имеется ряд терминов для обозначения разнообразных видов управления: control, management, governance, direction, steering, conducting, rule, drive и др. Русскоязычному исследователю не всегда придет в голову вводить терминологические различения управления, обозревая маркируемые приведенными англоязычными терминами области. Англоязычному же исследователю – наоборот, требуются специальные аргументы, чтобы включить указанные виды управления в контекст единого рассмотрения.
Диспозиция
Как известно, деятельность – это «специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование» [ФЭС].
Ее монументальные результаты, прошедшие сквозь тысячелетия, не оставляют сомнений в том, какие позиции она занимала и продолжает занимать в человеческом мире. Не удивительно, что деятельность утвердилась в европейском научно-философском дискурсе в качестве фундамента совокупности наук о человеке. Вокруг нее, фигурально говоря, «вращается» (см. эпиграф) научная мысль соответствующих дисциплин последних столетий. Сегодня мы понимаем, что деятельность – это не только строительство Великой Стены или пирамиды Хеопса. Многообразные классификации различают духовную и материальную, производственную, творческую, познавательную деятельность и др.
С легкой руки А. Смита и К. Маркса категория экономической деятельности легла в основу идеологии общественной практики изменения мира, построившей общество потребления и наук, претендующих на фундирование этого процесса.
В современном мейнстриме общественной мысли, справедливо названном отцом кибернетики Н. Винером «традиционной американской философией прогресса» – «…промышленность будет наполняться новыми механизмами лишь в той степени, в какой будет очевидно, что они принесут немедленную прибыль, невзирая на тот будущий ущерб, какой они способны нанести» [Винер, Кибернетика и общ-во, с. 166]. То же относится и к другим сферам рынка, и к другим выставляемым на продажу продуктам homo faber (человека производящего). Как выразилась в свое время маркиза де Помпадур, «после меня – хоть потоп». И вот над хрупкой «рыночной идилией» продолжают сгущаться тучи.
Шаг проблематизации
В их числе назовем нескончаемую чреду экономических кризисов, глобальную экологическую катастрофу, демографическое фиаско развитых стран европейской культуры. Читатель без труда продолжит список. Новейшая история свидетельствует, что названные и им подобные проблемы не только не разрешаются, но имеют тенденцию к усугублению. Названное подталкивает к ревизии практик изменения мира посредством деятельности. Ибо – где же целесообразность? Ее нет либо она недостаточна. Значит, в глобальной реальности не деятельность является ОПРЕДЕЛЯЮЩИМ ПРОЦЕССОМ, а нечто иное. Деятельность же, по-видимому, присутствует в виде со-процесса: существует множество локальных очагов деятельности, целесообразность в каждом из которых задается локальным субъектом, никак не согласующим ее с ближними и дальними соседями и не способным предвидеть ее последствия. Как известно, в каждом локальном очаге «труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой» [Маркс, Капитал, С. 184].
Нам представляется, что в ревизии нуждается процесс конфигурирования наук о человеке, за чем, при определенных условиях, может последовать реструктуризация практик.
При этом важны два раздела всемирной истории: 1) тот, в котором человека еще нет; нет и перечисленных в начале параграфа проблем; 2) тот, который нам предстоит помыслить и реализовать, и в котором означенные проблемы разрешаются.
«Строительные леса»
В силу линейности структуры создаваемого и воспринимаемого текста мы можем при построении любой дисциплины сосредоточиться в первую очередь на каком-либо одном из вопросов: «Что?» «Как?» «Зачем?» Соответственно будут получены различные варианты дисциплины, имеющие существенные различия. В истории познания указанная цепочка вопросов реализуется итеративно.
Неизбежные различия в получаемых результатах объясняются тем, что любая наука о человеке является сугубой редукцией в силу высокой степени сложности ее предмета. Между любой наукой о человеке и его реальной природой неизбежно зияют многочисленные «люфты». И, в зависимости от траектории построения дисциплины, эти «люфты» конфигурируются по-разному. Придерживаясь другой последовательности, получим иной результат.
Мы полагаем важнейшим с точки зрения смысла осуществляемых построений именно вопрос «Зачем?» Очевидные ответы: 1) затем, чтобы парировать вызовы века; 2) затем, чтобы лучше понять процесс становления человека. Мы полагаем, что создаваемые вызовами проблемы во многом объясняются индивидуальными и общественными чертами человеческой природы, сформировавшимися в ходе исторического процесса. Мы полагаем, что проблемы сформированы педалированием деятельности по изменению мира в человеческой практике и идеологией прогресса, понимаемого в смысле непрерывного роста количественных параметров производственной деятельности.
В связи со сказанным задачи исследователя состоят в том, чтобы в ходе псевдогенетической реконструкции 1) указать базовый процесс, приведший к появлению человека, 2) увидеть точку, в которой лидерами мнения была сделана ставка на деятельность, а также выявить альтернативные варианты будущего – упущенные навсегда и все еще актуальные.
В экономическом, психологическом и отчасти социальном аспектах постулат базового статуса деятельности в течение многих лет являл несомненную конструктивность. Однако его возможности не безграничны.
Конечно, можно отказаться от масштабных проблем и ограничиться разработкой частностей. Но тогда возникает аналогия с историей об изобретении обойного гвоздя. Говорят, его придумал голландский механик Вад дер Фест при подготовке к демонстрации вечного двигателя при некоем европейском дворе с целью получения – как бы мы сказали сегодня – гранта на продолжение исследований. Механизм был декорирован бархатом с помощью вновь изобретенных обойных гвоздей с золотыми шляпками и произвел, если верить современникам, благоприятное впечатление. Правда, проблема, perpetuum mobile, над которой европейская наука билась 500 лет, осталась не вполне решенной.
Что предлагается положить в основание наук о человеке?
Список наук о человеке по праву возглавляет антропология. Она, как и другие научные направления, не избежала специализации. В современном научном дискурсе различают философскую, религиозную, физическую, палео-, судебную, социальную, культурную, когнитивную, визуальную, лингвистическую, политическую, экономическую, историческую, правовую и даже управленческую антропологию.
Выдвинем парадоксальное «обвинение», касающееся всех перечисленных направлений этой лидирующей дисциплины: современная антропология страдает антропоцентризмом. Это «обвинение» может показаться странным: не очевидно ли, что критикуемая установка присуща антропологии согласно ее сущности? Некоторая доля «очевидности» здесь, действительно, бросается в глаза. Однако история науки показывает, что очевидности могут оказаться мнимыми. Вспомним хотя бы переход от геоцентрической картины мира к гелиоцентрической (см. эпиграф).
Здесь мы предлагаем предпринять важное расширение плацдарма исследований: переход от рассмотрения процесса развития человека в горизонте человеческой истории к рассмотрению этого процесса в горизонте развития жизни на планете. Ведь только Мюнхгаузен способен вытащить себя из болота за косичку, опираясь «на собственные силы». Остальным приходится основываться на более широких контекстах.
Человек – всего лишь одна их ветвей древа жизни, которое, помимо многочисленных, как правило, взаимоподдерживающих ветвей имеет ствол и корни. Что же является «стволом» древа жизни? Мы полагаем, что таковым является управление.
Мы не будем останавливаться на вопросе о существовании управления в мире, предшествовавшем появлению жизни на Земле.
Каково место управления в живой природе? Биологи выделяют следующий ряд уровней организации живой материи: молекулярный (как предпосылку зарождения жизни), субклеточный, клеточный, органотканевый, организменный (одноклеточные и многоклеточные организмы), популяционно-видовой, биогеоценотический, биосферный. Описанию и исследованию управления на каждом из этих уровней организации могут и должны быть посвящены тома. В любом учебнике биологии можно прочесть, что управление присутствует на всех уровнях организации живой материи. В отсутствие управления существование живой материи невозможно. Нарушение управления в живой материи (начиная с субклеточного уровня) приводит к ее немедленному и необратимому распаду.
Перечисленные уровни организации живой материи можно изобразить в виде «древа». На популяционно-видовом уровне этого древа произошло знаменательное событие: появился человек. В развитии биосферы произошел антропологический поворот. Определяющие становление homo sapience мышление (отражение) и деятельность – как новые средства борьбы за выживание – были применены им и к управлению. По отношению к прежним эволюционным процессам темпы изменений, в том числе, и управленческих технологий, многократно возросли. Человек и остальная биосфера живут в разных темпомирах [Алюшин]. Это затрудняет осознание взаимосвязей мира людей и мира живого и провоцирует исследователей на автономизацию их рассмотрения. При этом упускается из вида, что активность, существующая в возникшем сравнительно недавно мире людей преемственна по отношению к активности, существовавшей миллионы лет в мирах растений, животных. Преемственен и аспект активности, представляющий собой управление. Разумеется, на каждом уровне развития жизни управление имеет свои особенности. Так, на уровне растений и животных управление происходит в отсутствие разума. А с появлением человека управление стало «умным».
Под управлением мы понимаем определенную витальную – т.е. специфическую для живой материи – универсалию, сущность которой мы попытаемся раскрыть ниже.
Поэтому в отношении наук о человеке нашим намерениям в наибольшей степени соответствует термин управленческая антропология. Мы будем вынуждены его переосмыслить по отношению, например, к книге «Управленческая антропология» [Шепель], претендовавшей на роль энциклопедии для менеджеров прошлого века, работавших в старой доброй деятельностной традиции.
Управление как витальная универсалия
Под универсалиями подразумеваются общие понятия, рассматриваемые в контексте диалектики единичного, особенного и всеобщего [ФЭС].
В дальнейшем, возможно, будет постановлен вопрос о целесообразности перехода к рассмотрению управления как предельной категории. Мы отдаем себе отчет, что в этом случае придется отвечать на вопросы о месте категории управления в некоторой пока не канонизированной всеобщей системе категорий современного мира, исторически пришедшей на смену praedicamenta Аристотеля [Аристотель]. В современном научно-философском дискурсе получило распространение употребление термина «категория» по отношению к более частным, чем у Аристотеля, обобщающим понятиям. Мы имеем в виду использование аппарата категорий и универсалий в их материалистическом понимании – «как форм освоения мира человеком» [Категории философии…]. При использовании категориального аппарата потребуется, в частности, отвечать на вопрос – в какой степени управление присутствует за пределами живого мира? Здесь мы пока можем указывать только на более или менее удачные попытки человека воспроизводить в составе «второй природы» полезные для него фрагменты организмов посредством механики и электроники, а также на эволюционирующие многофокусные системы в смысле Э. Морена – от субатомного масштаба до космического [Морен].
В формате данной статьи нет места для развернутых ответов. Поэтому мы остановимся на использовании инструментария универсалий в рамках мира живого. Тем более что этот аппарат уже используется в антропологии.
«Универсалия антропологическая – любое общевидовое, врожденное свойство человека. Универсалия культурная – культурная черта, структурная единица, форма активности, встречающаяся во всех культурах. Универсалия эволюционная – структурно-функциональное образование, складывающееся в процессе взаимодействия людей с окружением и увеличивающее степень их адаптивности, повышающее уровень организованности общества. Статус универсалии ей придает широкое распространение, обусловленное действием механизмов диффузии» [Орлова, С. 616].
С учетом вышесказанного мы не ограничиваем наше рассмотрение рамками наук о человеке, но остаемся в рамках наук о живой материи и полагаем управление витальной универсалией.
В пользу такого хода свидетельствует еще следующее соображение.
До настоящего времени теория управления в мире человека строилась на основе деятельностных, мыследеятельностных, системомыследеятельностных (СМД) представлений. В их пространстве управление трактуется как «деятельность над деятельностью» [Щедр-кат.сложн, с. 161], «вид практической деятельности» [Новиковы-Методология, с. 335]. В научной школе ИПУ РАН вошел в употребление обобщающий термин «умное управление» [Новиков-Методол.упр]; ведь субъект обычно претендует на осмысленность своих действий.
Если оставаться в указанных рамках представлений об управлении, то оказывается невозможным указать в ходе псевдогенетической реконструкции единственный источник возникновения управленческой активности человека. Тогда вопрос о категориальной сущности управления повисает в воздухе.
Но – «действительного дуализма сущности не бывает. Сущность может иметь множество своих проявлений. Но сама она по определению только одна. Сущность и есть то, что выражает единство определенного круга явлений. Поэтому всякая наука стремится к монизму… Неточность и путанность всякого рассуждения чаще всего и является следствием того, что человек не может, по той или иной причине, выдержать монистического принципа. Поэтому плюрализм как противоположность монизма – это не научный метод, а «гроб» всякой науки и всякой научности» [Мареев].
К сущности управления
Итак, наличие процессов управления является отличительной характеристикой всего живого. Управление имеет свои особенности на различных уровнях организации живой материи. Оно имеет динамическую природу и включает процесс симультантного взаимопорождения социальности как среды, в которой только и возможно управление, а также собственно отношения управления-подчинения, возможные лишь в социальной среде.
Расширяя приведенное в [Постмодернизм] определение, мы понимаем социальность здесь как взаимообусловленность бытия единичных экземплификантов некоторого типа – например, людей, человеческих общностей (семей и других «социальных тел»), животных, растений, роботов – с одной стороны, и над-единичных социальной статики и социальной динамики – с другой. Н. Винер упоминает о социальности, воспроизводимой им экспериментально на уровне примитивных самодвижущихся роботов [Винер, Кибернетика и общ-во].
В случае конкретизации этого определения применительно к человеческому обществу социальность есть взаимообусловленность индивидного бытия с одной стороны и над-индивидуальных структур социальной статики и социальной динамики – с другой.
Как видно из сказанного, социальность понимается нами в широком смысле. Это может быть, например, дообщественная социальность, свойственна существам, лишенным мышления, общественная социальность, свойственная людям, либо постобщественная социальность, характерная для крупномасштабных человеконаселенных систем, размер которых превышает предел осмысленности при принятии управленческих решений.
В состоянии управления-подчинения могут находиться как одноуровневые, так и разноуровневые центры активности живой материи, например, принадлежащие упомянутым выше уровням ее организации. Эти отношения характерны и для человеческих общностей разного масштаба, например, следующего ряда: цех – предприятие – отрасль – государство.
В нашем понимании социальность первого рода – это институт (здесь мы распространяем понятие института за границы человеческого мира) взаимных реакций и группировок, статистически повышающий успешность членов группы, к которым принадлежат управляющие центры активности рассматриваемой природы в «длинном» (эволюционном) времени. Эта успешность проявляется уже на уровне растений, грибов, животных [Плюснин].
С появлением homo sapiens на нее начинает накладываться осуществляемая в мире людей социальность второго рода, связанная с сиюминутной успешностью в «коротком» (историческом) времени. «Ашельская технологическая революция 1,6 млн лет назад привела к возникновению у людей социальности второго порядка, иначе – ко вторичным общественным структурам духовного свойства» [Клягин, с. 97].
Управление-подчинение в животном мире есть аспект взаимодействия, позволяющий управляющему животному (зачастую – более слабому в сравнении с управляемым животным) использовать ресурсы ситуации управления-подчинения для получения неосознаваемой им (ввиду отсутствия развитого сознания у животного), но объективно выявляемой в процессе эволюции пользы – для себя, группы и/или вида. В качестве управляющих сигналов используются элементы поведения животных, поэтому данный вид управления мы называем этологическим. Понятие пользы включает в качестве непременного компонента репродуктивный успех особи, группы, вида, что позволяет этой практике воспроизводиться и совершенствоваться.
С появлением homo sapiens «поверх» этологического управления возникло управление как деятельность над деятельностью, оперирующее субъективными представлениями о пользе в пределах «короткого» (исторического) времени.
Совместное существование различных видов одновременно действующего управления мы характеризуем термином «включение». Нам он кажется более адекватным положению вещей, чем обычно используемый термин «снятие». Последний не ориентирует нас на исследование текущих результатов этого «снятия». А они могут зависеть от ситуации, истории совместного протекания различных видов управления и состояния субъектов управления-подчинения. С появлением «умного» управления этологическое управление не исчезло; они вступили в фазу сложного динамического взаимодействия.
С распространением крупномасштабных систем (имеющих дело с постобщественными формами социальности, непосредственно не осознаваемыми в полной мере участниками протекающих процессов) возникла потребность в институциональном управлении, включающем проектирование, реализацию и поддержание институционального ландшафта, обеспечивающего адекватное позитивным целям функционирование этих систем за пределами «он-лайнового» мышления управленца.
Вот блестящий пример институционального управления. «Однажды в Англии к ректору старейшего университета пришли журналисты. Они долго не могли его найти. После долгих поисков обнаружили его в саду читающего Шекспира. «Как, вы читаете Шекспира, - удивились журналисты, – а кто же управляет университетом?» Ректор улыбнулся и ответил: «Университетом управляют традиции» [Шепель, С. 7 ].
На следующей ступени осознания протекающих в человеческом обществе процессов возникает потребность в общем изономическом управлении, обеспечивающем согласованное осуществление всех перечисленных его видов. Идея изономического управления базируется на двухфокусной концепции человека, представляющей его в виде системы, содержащей фокус единичной ипостаси человека и фокус его множественной ипостаси; упомянутые фокусы охвачены рекурсивными обратными связями, обеспечивающими взаимное конституирование, употребление и поддержание в актуальном состоянии описанной двухфокусной конструкции [Реут, Моногр].
В общем виде управление-подчинение есть витальная универсалия, базовая активность живого начала природы, породившая и поддерживающая социальность. Управление-подчинение есть аспект взаимодействия, позволяющий управляющей стороне использовать ресурсы ситуации управления-подчинения для получения широко понимаемой, не всегда непосредственно осознаваемой, но объективно выявляемой и репродуктивно поверяемой в процессе эволюции пользы – для иерархически выстраиваемой естественным отбором пирамиды: вида, группы и, наконец, себя.
Категориальный «пазл»
Конечно, деятельность в контексте управления существует, и эта категория также важна, но не ей принадлежит «право первородства» в семействе антропогенетических категорий. Деятельность, труд возникли под влиянием управления (в том числе, управления собой), благодаря которому живые существа приобрели способность отчуждать, т.е. исключать из немедленного употребления результаты (продукты) собственной деятельности.
«Нанизывая» в различном порядке витальные, антропологические, культурные, эволюционные универсалии или/и категории в процессе исследования человеческой сущности, мы получаем различные варианты антропогенетического «пазла» (см. заглавие статьи) и, соответственно, различные варианты дисциплины «антропология», различные варианты траектории и судьбы вида homo sapience. Данные наработки могут быть использованы как концептуальный материал для социального проектирования.
Точка бифуркации европейской культуры
Парадокс нового времени состоит в следующем. Деятельность, основанная на возникшей в процессе эволюции способности живых существ без непосредственного внешнего принуждения отчуждать от себя (исключать из непосредственного собственного потребления) вещественные результаты (продукты) произведенных усилий, привела к возникновению и развитию рынка, ориентированного на конкурентную борьбу за немедленное получение максимально возможной в сложившихся условиях выгоды (прибыли).
Мы полагаем, что точка бифуркации в развитии европейской, а затем и мировой цивилизации была пройдена, когда концепция А. Смита пришла на смену концепции физиократа Ф. Кенэ.
До сих пор предпринимаются усилия, чтобы сделать эту точку бифуркации точкой невозврата. Так, известный британский историк экономики М. Блауг начинает двухстраничный параграф о Кенэ в своем обзоре, претендующем на формирование образа мыслей современного экономиста, с многозначительной фразы: «Франсуа Кенэ – один из тех экономистов, чьи труды многие студенты и даже их преподаватели должны оставить непрочитанными. Его рассуждения столь запутанны, вычисления столь замысловаты, а каждое слово настолько погружено в устаревшую политическую философию и экономические обстоятельства Франции XVIII в., что только годы изучения могут помочь найти какой-то смысл в его работах» [Блауг, с. 125].
Интересно, что в этой точке развития экономической науки была предпринята имплицитная и до сих пор не замечаемая смена субъекта изучаемой деятельности. У физиократа Ф. Кенэ и его последователей субъектом хозяйственной деятельности было государство, главным богатством его было население страны. У А.Смита субъектом хозяйственной деятельности стал отдельный предприниматель.
Возникшая в ходе развития экономической теории доктрина плановой экономики пока не дала убедительных в своей жизнеспособности воплощений.
Причину неудовлетворительного развития хозяйственно-экономической деятельности мы видим в отсутствии в настоящее время обоснованных критериев и эффективных механизмов согласования интересов отдельного человеческого индивида с одной стороны и общественных организованностей – с другой стороны. В этой связи мы указываем на предлагаемую нами концепцию изономического управления [Реут, моногр].
Резюме
Предложена новая концепция базовой науки о человеке – управленческой антропологии, основывающейся на витальной универсалии управления. Управленческая антропология рассматривает генезис человека как актуализацию эволюции витальной универсалии управления, происходящей в контексте эволюции мира живого.
Литература